Кабаны города Каннута - Страница 55

Вроде бы ничего особенного не произошло. «Деловые» вернулись к своим закускам и стаканам. Сом, в свою очередь, обошел стол, разливая яблоневку. Но пить Даше совсем расхотелось. Без лохматого рядом было как-то не по себе. Костяк хоть и дубина бесчувственная, но свой. К тому же, алкоголь блуждал по телу как хотел, – дотянуться до пирожка стало проблемой, – пальцы норовили ухватить что попало, – то патиссон, то кусок копченой рыбы.

– Что же не пьешь? – вдруг поинтересовался Утбурд. – Или хватит уже честной девице?

Вроде и негромко сказал, а за столом примолкли. Возможно, потому что голос у карлика-недоростка оказался под стать морде – противный, визглявый. А возможно, потому что, вот она – настоящая проверка гостьи начинается. Лохматого, конечно, нет. Его всегда нет, когда нужен.

Досады Даша скрывать не стала:

– Как пить? Я до слив не дотянусь, а я кисленьким люблю закусывать. Передал бы кто, если не трудно.

– Здесь слуг не держим, – немедленно отозвалась Ресничка. – Сама дотянешься. Не из благородных.

– Дотянусь, – согласилась Даша. – Хотя и из благородных.

Опереться коленом о стол, дотянутся до блюда, и зачерпнуть жменю слив, – такой акробатический этюд трезвой Даше в голову бы и в жизни не пришел. Ничего, в остатки мяса животом не вляпалась, стаканы не опрокинула. Что глазели, как над столом вытягивалась да как штанишки задницу облегают – плевать! Не на губернаторском приеме сидим.

– Длиннорукая, – скорее с одобрением отметил Паррот.

– Ляжки – прямо хоть на блюдо ложи, – с воодушевлением поддержал друга Малыш.

– Гнется-то красноречиво, – визгливо согласился гадостный Утбурд. – Не зря ее наш Костяк по подушкам пошворит. За Костяком нашим как за замковой стеной. Не дует, сухо, и денежки сами капают. Так, красавица? Уютно за «деловым» сидеть?

– Тебе виднее под кем сидеть, – вызывающе вздернула нос Даша. – Если насчет серебра, что мы на Навьих Камнях кровью добыли, то я свою долю Костяку верну. Пусть тебе подушку под задницу купит, а то не разглядеть, кто из-под стола вещает.

– Короток я, да и умом скуден, – Утбурд развел руками. – Куда мне убогому подушки? В одиночестве прозябаю. А ты, принцесса благородная, видать хорошую деньгу в бабских банях зашибаешь, раз серебром так легко швыряешься. Что ж там, в банях, за работа такая выгодная?

– Известно, языком вовремя пошоркать – серебро само и приплывет, – ядовито промурлыкала Ресничка. – Благородная она, с бабами…

– Ты бы заткнулась, если сама по уши в понятии, – посоветовала Даша. – Такие как ты, грелки навозные, в банные стоки ныряют, да потом в канале всплывают, пухнут да воняют. Путана кобелем путанная.

– Ой, какие ужасы рассказываешь, – закачал головой коротышка. – Значит, и в банном деле горбатишься, и «пером» помахать не прочь? И где же девица стольким наукам обучилась? Уж не от Эле однорукой? Говорят, Перчатки бывшие, весьма склонны послушных девочек истинам, на благородных ложах унюханным, обучать. Видать, ты из способных?

Даша не помнила, как оказалась на ногах:

– Эле не трогай! Она мне как мама! Ты, мизер криворотый, языком любую блевоту трипперную развози, но Эле не трогай! Гном дерьмофродитный!

Карлик вытянул губы трубочкой:

– Красиво вещаешь. Жарко. Тоже от Эле научилась? Ну да, про нее много рассказывают. К примеру, говорят, что она с «сестричками»….

– Заткнись, говорю! – зарычала Даша, наваливаясь на стол. – Урою, лилипут подмогильный!

– Ну? А если не заткнусь? – Утбурд откровенно подначивал. – Кровь мне пустишь? Вон ножичек твой богатый лежит. Давай, покажи что ты «пером» умеешь. Тут все «деловые», вмешиваться никто не будет.

Кинжал на столе Даша и без его подсказки видела. Клинок взгляд так и притягивал. Но еще сильнее чувствовался нож, заткнутый за пояс на пояснице. Если пользоваться, то уж лучше им. Только ножом никак нельзя….

– Я и без «пера» обойдусь, – Даша и не подозревала, что может рычать так злобно. – Я тебя, мормышку ободранную, руками разделаю. Кожицу твою младенческую портить не буду. Сначала пленочку ногтями поддену, наизнанку выверну. На порции, тебя, черномора засаленного, поделю. Ты, конечно, в объемах сдуешься, если живьем поджарить. Но если кипяточком сначала обдать, то сойдет. Потом в масло, с репчатым луком, да по самые пятки. Кориандром тебя посыпать, перчиком, флешка ты бомжом оплеванная. Секрет в том, чтобы шкурку-оболочку раньше времени не повредить. Глазки у тебя повылазят, тираннозавр поддиванный. Обжариваем до не-е-ежной такой корочки…

Карлик слушал с явным интересом. Даша останавливаться не собиралась.

Тут фыркнула Мара:

– Слышь, Утбурд, она тебя как бычьи яйца готовить собирается. У меня мамка так готовила. Вкусно получалось.

– Я догадался. Насчет яиц, – карлик хмыкнул. – Язык у тебя, Аша – разве что гной не капает. Даже не пойму – то ли ты все детство в борделе солдатском провела, то ли с теми «деловыми» гуляла, о которых мы и не слыхивали. А может это у тебя всё сразу случилось? Раз ты еще и грамотная, так записывала бы за собой. Флешка бомжом оплеванная – это что такое?

– В старости словарь издам, – буркнула Даша. – Тогда узнаешь. А Эле цеплять не смейте.

– Да поняли, – Утбурд примирительно поднял ладонь. – Не ори. Кто знал, что ты ее мамой называешь? Для нас Перчатки – сказка старая. Чего мы их поминать будем? Ругаться ты умеешь. От страха штанишки не мочишь. Должны мы знать, с кем Костяк снюхался? Нам может еще работать вместе.

– Я одна работаю, – категорично заверила Даша. – Уж не обессудьте, привычка у меня с детства.